– Нет, ну ты представляешь: я маме про внука говорю, что он в конкурсе рисунков первое место занял у нас, а она, не слушая, перебивает и начинает снова про своего Тотошку, тьфу! – рассказывает тридцатидвухлетняя Дина. – Она этого пса с рук не спускает, целует его, на стол сажает! Это, говорит, мой сынок, твой, если что, братик! Только этого мне не хватало! Не хочу быть тотошкиной сестрой…
— … Такая неприятная ситуация, просто не представляю, как теперь быть! — рассказывает двадцатидвухлетняя Кира. — Свекровь на меня обиделась жутко!.. У нас с ней прекрасные отношения... были. Она столько для нас делает всегда, я ей очень благодарна. Подружки все на свекровей жаловались, я слушала и удивлялась всегда. Думала, как хорошо, что моя свекровь — вменяемая, адекватная женщина...
– Во вторник пришла я за внучкой в сад, – рассказывает пятидесятисемилетняя Инна Викторовна. – Заглянула в группу, помахала ей рукой, она ко мне было кинулась. Но воспитательница ее остановила! Что-то сказала, увела, посадила на стульчик. Потом вышла ко мне и заявляет – извините, мол, Юлю я вам отдать не могу! Я говорю, вы меня не узнали, что ли? Я бабушка! Я все время Юлю забираю! А она – я знаю, но ваша дочь написала заявление – ребенка никому не отдавать, кроме нее и ее мужа…
– …И вот эта самая Полина Сергеевна, соседка, просто не сходит у мамы с языка! – жалуется тридцатипятилетняя Кристина. – «Полина Сергеевна то, Полина Сергеевна сё»… Сначала я даже радовалась. Думаю, ну вот, хорошо, мама подругу нашла на новом месте, не будет ей так одиноко после переезда. Они и чай вместе пьют, и Галкина по телевизору вместе смотрят, и что-то обсуждают… Но чем дальше, знаешь, тем меньше мне все это нравится…
– У дочки со зрением, к сожалению, проблемы! – рассказывает тридцатитрехлетняя Лидия. – На прошлой неделе были у окулиста в нашей поликлинике, прописали нам аппаратное лечение. Звоню маме, говорю, надо десять дней поводить Лизу в поликлинику на процедуры. Забрать из сада после занятий, часов в одиннадцать, полечить, а потом опять в сад закинуть. Все в одном районе, на соседних улицах буквально – сад, поликлиника, мамин дом. И что ты думаешь – нет, она не может, видите ли! Выдала мне свое коронное – это ваш ребенок, занимайтесь им сами!
– …Аккуратно попросила отца после выписки из больницы сделать завещание, так он мне такой скандал устроил! – вздыхает тридцатилетняя Мария. – Как у тебя язык повернулся, кричит, как в голову такое пришло! Не буду я ничего делать, мол, умру – все разделят по закону… А я по закону не хочу! Тогда, получается, его старшая дочь, ну, от первого брака, получит какую-то часть от нашего с мамой имущества. И я не понимаю, с какой стати?
– …Да, я считаю, что в том, что мы с Егором чуть не развелись, виновата свекровь! – рассказывает тридцатилетняя Влада. – Ну, может быть, не на сто процентов, но руку приложила. Она сразу от меня не в восторге была: они москвичи фиг знает в каком колене, а я – из области. Считала, что и замуж я вышла только потому, что хотела у них квартиру оттяпать. Умора вообще! У них двушка в Выхино, Егор там только прописан – и как я могла на что-то претендовать?..
— ... Марин, а ты знала, что у Евгении Борисовны, бухгалтера нашего, сын есть? Я вот ни сном, ни духом! Четыре года с ней в одном кабинете просидели, надо же... А когда она сегодня стала рассказывать про молочную кухню и про то, как выживала с ребенком в девяностых, я так удивилась... Думала, у нее ни семьи, никого, жалела ее в глубине души, а оно вот как!
– …А я человек, знаешь, прямой: всегда говорю только то, что думаю! – рассказывает пятидесятивосьмилетняя Татьяна Кондратьевна. – И в этом случае тоже показывать напускную радость не стала. Сказала, что в их случае рожать третьего ребенка – это безответственность и эгоизм! Зачем плодить нищету? Дочь не работает, у нас здесь не Москва, с работой проблемы. У зятя зарплата маленькая. Квартира – убитая двушка, да и то не их, а сватьи, ремонта там сроду не было, здоровье у дочери не богатырское. Двое детей уже есть, их еще растить и растить, ну куда третьего? На кого вы, спрашиваю, надеетесь, на меня? Напрасно! В итоге, конечно, стала врагом!
– …Ой, да она у нас та еще работница! – с досадой машет рукой пятидесятивосьмилетняя Юлия Валерьевна, рассказывая про свою невестку Марьяну. – Еще как только забеременела, увольняться собралась! То смотрят на нее косо на работе, видишь ли, то сидеть ей тяжело, то в транспорте ездить страшно, кругом одни инфекции. Причем, это было, как ты понимаешь, пять лет назад, тогда ни о какой пандемии еще и речи не было… С трудом мы уговорили ее с работы не уходить, как-то досидеть до декрета, чтобы выплаты хотя бы получить. И ведь работа-то не бей лежачего была! Сидела в офисе, договора подшивала в разноцветные папочки…
— А я считаю, что дочь этим своим поступком просто наплевала в душу нам с отцом! — чуть не плачет пятидесятилетняя Вероника Михайловна. — Она прекрасно знала наше отношение к таким вещам. Я ей сто раз говорила: сожительство — это унизительно для девушки! Хочешь семью — пожалуйста: регистрируй брак и живи. В качестве жены, а не прислуги!..
— ...Я не знаю, почему мама так ненавидит отца, честно, — рассказывает тридцатидвухлетняя Лилия. — Развелись они давно, почти тридцать лет назад. Я маленькая была, не знаю, что там и как между ними было. Ну да, отец встретил другую женщину, оставил мать с двумя детьми... Я всего этого не помню уже, но сестра говорит, что после развода было тяжко материально, особенно в первое время...
— Свекровь подскользнулась в ванне, упала, сломала ногу и руку растянула, — рассказывает сорокалетняя Алла. — Как-то выбралась из ванны, позвонила в скорую. Увезли ее в больницу. Вот, сегодня Андрей, муж, привез ее домой, всю в гипсе. Затащил в квартиру, посадил на диван, дал пульт от телевизора и телефон. Рядом с кроватью на тумбочке поставил ей воду, чайник и печенье с яблоками. Надо будет теперь раз в несколько дней ездить туда к ней, проведывать...
– …Я зятю трусы стираю шесть лет уже, ужины готовлю, рубашки глажу, а он со мной так! – чуть не плачет шестидесятилетняя Лариса Максимовна. – Предатель! Ну как «что натворил» - купил путевки в дом отдыха! Себе, Катерине и Машеньке. А я на Новый год остаюсь в квартире вообще одна! Я что, не человек? «Лариса Максимовна, поймите меня правильно, мы хотим съездить семьей», а я кто тогда? Соседка? И дочь поет под его дудку…
...Юлия Максимовна не разговаривает с дочерью уже месяц – с того самого дня, как узнала, что у нее будет третий внук. Сообщать новость маме Кира не спешила – была уверена, что та не обрадуется. И, как показала жизнь, не ошиблась. Юлия Максимовна, придя на день рождения к дочери и увидев округлившийся живот, прямо на празднике устроила безобразную истерику, ушла, хлопнув дверью, и не может прийти в себя до сих пор. Выходить на контакт с дочерью и не думает.